Юрий Казанский: БФС и ведро воды

AtomInfo.Ru, ОПУБЛИКОВАНО 27.03.2012

В кулуарах международной конференции, приуроченной к празднованию 50-летия со дня создания комплекса быстрых физических стендов (БФС), на вопросы электронного издания AtomInfo.Ru ответил профессор Юрий КАЗАНСКИЙ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕ ФОТО

Юрий Казанский, фото AtomInfo.Ru

Лаборатория №68

Юрий Алексеевич, все знают, что Вы - первый ректор Обнинского ИАТЭ. А на БФС какую должность Вы занимали?

Вот представьте себе. В 1967 году мне, тогда ещё очень молодому, позвонил Виктор Владимирович Орлов и сказал: "Кончай ты возиться с тем и этим! Давай - есть хорошее дело. Организуется новая лаборатория. Хочешь себя попробовать в роли её руководителя?".

Одну вещь Виктор Владимирович решил всё-таки у меня уточнить: "Ты докторскую-то написал?". Ответил ему честно (или почти честно): "Она у меня практически готова". И получил от Орлова условие: "Либо ты её бросаешь, либо мы с тобой расстанемся".

Раздумывал я недолго. Выбор мой вы знаете. Или, на худой конец, догадываетесь.

Вот таким образом под меня на БФС сделали лабораторию. Нехорошо говорить "под меня", но по сути так и произошло.

Какой номер был у лаборатории?

Лаборатория №68. Перед этим она занималась другими вещами. Её расформировали, а мне разрешили забрать с собой всех своих ребят. Вместе со мной в новую лабораторию перешли Белов, Дулин, Можаев, Баков, Двухшерстнов… Четверо или пятеро кандидатов наук, которые вместе со мной работали.

Один из Ваших тогдашних коллег на юбилейной конференции по БФС получил награду ГК "Росатом".

Да, Владимир Двухшерстнов.

Возвращаясь к моменту создания лаборатории №68. Честно признаюсь - нам очень повезло в жизни. Лаборатория дала возможность нам развернуться в полную силу.

Чем занималась лаборатория №68?

Была определённая сложность. Стендами на тот момент руководили расчётчики. С одной стороны, это хорошо, так как расчётчики и есть одни из основных потребителей результатов измерений. Но расчётчики, мягко говоря, не слишком разбираются в экспериментальных методиках, и это было неправильно.

Характер у меня плохой (Юрий Алексеевич улыбается). Поэтому я сразу поставил дело так - мы, новая лаборатория, будем разрабатывать программы сами. Конечно, были трения. Но время всё сгладило. Нашлось место и расчётчикам, и экспериментаторам.

Вы знаете, чем занимаются на стенде экспериментаторы? Можно просто приходить на стенд, ставить в нём камеры, писать статьи про результаты и сидеть сложа руки. Но нам так работать было неинтересно. Получили результат? Проанализируем его, поймём, почему он именно такой, а не другой. Цена твоих экспериментов сразу становится другой. Это уже серьёзный квалифицированный труд, а не ремесло. И ценность стенда, который ты используешь при экспериментах, также возрастает во много раз.

На юбилейной конференции по БФС я попытался сделать итоговый доклад по тем методикам, что мы реализовали на стенде. Это очень большой список. В буквальном смысле слова, методики на все случаи жизни.

В советское время студенты специальности 0311 учились по книге Казанского и Матусевича "Экспериментальные методы физики реакторов". Может быть, и сейчас по ней ещё учат. Вопрос - книга была написана по тем методикам, что ставились на БФС?

Частично да. На самом деле, там мы написали про все эксперименты, которые делались на БН-600, на критсборках. Фактически все наши работы были изложены.

То есть, можно ли сказать так, что эта известная "библия экспериментаторов" обязана своим рождением в том числе и БФС?

Это слишком, хотя и щекочет самолюбие. Справедливости ради, следует добавить с большим сожалением - для сегодняшних дней она устарела. Я хотел бы собрать компанию авторов для написания новой монографии, в которой было бы уже рассказано об экспериментах на реакторах. Это совершенно иная область экспериментальной науки, сильно отличающаяся от измерений на критсборках.

Откуда появилась такая необычная концепция стержней, принятая на БФС?

Сразу признаюсь - это не наша идея, не отечественная. Думаю, что идею взяли с американского стенда ZPR. Информация по нему частично была открыта, некоторые вещи американцы опубликовали.

Давно это было, могу ошибиться. Но, по-моему, всё-таки одна разница с ZPR-овской конструкцией у нас имелась. Американцы использовали горизонтальное размещение стержней с таблетками, а у нас - вертикальное.

У французов были схожие решения. Конечно, с отличиями - например, каналы у них были больше по размерам. Но суть одна и та же. Как в детском конструкторе, экспериментатор мог собрать любую зону.

Почему этого нельзя сделать для реакторов на тепловых нейтронах? У них очень сильные гетерогенные эффекты. А реакторы на быстрых нейтронах в этом смысле намного лучше.

Какой эксперимент на БФС Вы считаете самым интересным?

Интересных было очень много. Если я начну их перечислять, никакого времени не хватит. Поэтому я вам расскажу о самом анекдотичном. Вернее, так. Сегодня я его называю самым анекдотичным. А вот тогда я домой ушёл весь взмокший от переживаний.

Наши механики сделали прекрасную систему для вывода нейтронов для измерения спектров по времени пролёта. При настройке системы мы вытащили из стенда часть стержней, и на их место должен был спуститься человек.

Начинаем работу. Даю свою согласие, начальник смены отходит от меня. Но надо всё оформить официально, записать в журнал, что такая операция разрешена. Беру ручку, и мне плохо становится…

Если в реактор на быстрых нейтронах вылить ведро воды, он разгонится. Воду туда добавлять нельзя! А человек - это примерно 70 кг воды, и мы хотим эту "человеческую воду" поместить в стенд на быстрых нейтронах.

Конечно, реальные последствия для нейтронного баланса от "введения" в стенд человеческого тела зависят от многих вещей. Мы умные, стали вместе с начальником смены обсуждать - разгонится или не разгонится?

Как мы в итоге выкрутились? Взяли ведро воды, опустили его в канал… (Смеются все присутствующие на интервью).

Кроме шуток, именно так и сделали. Рассчитать точно всё равно бы не смогли, поэтому решили проверить экспериментально. Медленно опускали ведро с водой и следили за приборами. Оказалось, что подкритичность была очень большой. Всё в порядке, человеку в канале работать было безопасно.

Тот день я запомнил надолго. Я понял тогда, как легко можно сделать фатальную ошибку.

Экспериментальное богатство

Юрий Алексеевич, в своём выступлении на юбилейной конференции по БФС Вы призвали к инвентаризации экспериментального богатства.

Это делается. Но я считаю, что делать надо подобно тому, как реализовано в системе "Пальмедо". В ней иностранцы пытались собрать информацию обо всех сборках, которые были построены, с их описанием и так далее.

Нужно поторопиться со сбором и систематизацией всей накопленной за предыдущие десятилетия информации - как мы делали эксперименты, какие методики использовали, какие сложности при этом возникали, как мы их обходили. В архивах похоронено множество отчётов и статей, которые сегодня были бы ещё как полезны для нового поколения экспериментаторов.

К сожалению, у нас… да и не только у нас, наши коллеги за рубежом тоже этим страдают. Нет культуры описания эксперимента. Я понимаю, это трудно. Всё нужно фиксировать на бумаге или в компьютере. Конечно, действующий экспериментатор скажет: "Зачем это надо? Я и так всё это помню". А потом человек увольняется, уходит на пенсию или просто лет на пять меняет направление работ, и многое из того, что казалось ему элементарным и не требующим описания, забывается. И всему приходится учиться заново.

Юрий Алексеевич, спасибо за интервью! Заключительный вопрос обязан быть глобальным. На Ваш взгляд, что в первую очередь должны сегодня исследовать экспериментаторы, работающие по быстрой программе?

Сложный вы мне вопрос задали. Но я на него отвечу. И отвечу так, как думаю на самом деле.

С одной стороны, мы с заслуженной гордостью говорим о российских стендах и их уникальных возможностях. С другой стороны, я спрашиваю: "Коллеги! А до каких пор мы собираемся продолжать измерения?".

Всему когда-то приходит конец. Я видел громадную американскую лабораторию, превратившуюся сегодня в музей. Там нет людей. И прежде всего, для неё нет задач. И в этом нет ничего криминального. Это естественный ход вещей.

Поэтому нашим коллегам, сегодняшним экспериментаторам-быстровикам нужно предельно чётко формулировать свои задачи. Выбирать те исследования, которые действительно требуется делать, по которым действительно не хватает экспериментальных результатов.

Возможно, что очень выгодно и заказы выполнять зарубежных лабораторий и фирм - стенды типа БФС сегодня редкость. В таком случае приходится принимать во внимание пожелания заказчика, которые с нашей точки зрения не являются необходимыми.

Спасибо, Юрий Алексеевич, за интервью для электронного издания AtomInfo.Ru.

Ключевые слова: История, Исследовательские реакторы, БФС, Интервью, Юрий Казанский

---

Другие новости:

Новых задержек на строительстве китайских AP-1000 не ожидается - SNPTC

Текущая официальная оценка стоимости установленного киловатта - 2300-2500 долларов.

Реабилитация Семипалатинского ядерного полигона практически завершена - заявление

Президенты Казахстана, России и США лично контролировали реабилитацию территорий бывшего полигона.

EDF создаёт силы быстрого реагирования на тяжёлые аварии

Силы будут отвечать за борьбу с аварией на вторые и третьи сутки.

---

---

---

---

Поиск по сайту: