Юрий Драгунов: мы сохранили школу Доллежаля

AtomInfo.Ru, ОПУБЛИКОВАНО 02.03.2017

На вопросы корреспондентов электронного издания AtomInfo.Ru ответил директор - генеральный конструктор НИКИЭТ, член-корреспондент РАН Юрий ДРАГУНОВ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕ ФОТО

Юрий Драгунов, фото AtomInfo.Ru

Школа Доллежаля

Юрий Григорьевич, какие основные результаты в работе НИКИЭТ в 2016 году Вы могли бы выделить?

Несмотря на все сложности, я оцениваю прошедший год как удачный для нашего института.

Для конструктора очень важно, чтобы его изделия воплощались в металле. Мы это имеем. Очень важно, чтобы его изделия испытывались, и у нас есть положительные результаты испытаний.

Кроме того, нам многое удалось сделать по модернизации нашего производства. Мы очень давно придерживаемся той точки зрения, что главный конструктор должен поставлять высокотехнологичное и наукоёмкое оборудование. Такими возможностями обладают ОКБ "ГИДРОПРЕСС", ОКБМ, а также наш институт.

Помимо всего прочего, наличие собственного производства даёт институту определённую долю независимости от бюджетного финансирования.

В прошлом году мы продлили лицензию на эксплуатацию исследовательского реактора ИР-50 и получили лицензию на эксплуатацию подкритического стенда ФС-2 в отраслевой лаборатории атомных реакторов при кафедре Э7 МГТУ им. Н.Э.Баумана.

Сотрудничество с техническим вузом - важная часть нашей работы, создающая нам конкурентное преимущество. Выпускники МГТУ - настоящие конструкторы, а кафедра Э7 целенаправленно готовит конструкторов для атомной отрасли.

Конечно, при обучении студентов уделяется большое внимание моделированию процессов, они знакомятся с программами для расчётов нейтроники, теплогидравлики, прочности... Но всё-таки экспериментальная работа на подкритическом стенде запомнится будущим молодым специалистам лучше, чем десяток задач, решённых с помощью компьютера.

Тесное сотрудничество НИКИЭТ с техническими вузами началось давно?

Судите сами. Первым заведующим профильной кафедры был Николай Антонович Доллежаль.

Мы горды тем, что сохранили школу Доллежаля. На кафедре в МГТУ преподают наши главные конструкторы Юрий Семёнович Черепнин, Игорь Товиевич Третьяков, начальники отделов. В буквальном смысле слова мы куём для себя будущее, готовим своих будущих коллег.

Что Вы ожидаете от наступившего 2017 года?

Прежде всего, ожидаю подвижек по проекту высокотемпературного газоохлаждаемого реактора. Задел по этому проекту большой.

Одна из ключевых задач года - выполнение федеральной целевой программы по ядерным энерготехнологиям нового поколения.

БРЕСТ продолжается

Сразу вопрос. Почему тормознулись работы по строительству БРЕСТ-300?

Работы по БРЕСТ-300 не тормознулись, но упор сейчас надо делать на завершении проекта и обосновании основных проектных решений - по насосам, по корпусу и по парогенераторам.

Проект прошёл Главгосэкспертизу. Поданы документы в Ростехнадзор, на них получено заключение. Теперь задача подготовить материалы, обосновывающие нормальную и безопасную эксплуатацию установки. Для специалистов, занятых в работах по БРЕСТу, год выйдет напряжённым.

Что означает "завершить проект"? Практика показывает, что изменения в проекты всё равно будут в той или иной мере вноситься по ходу строительства блока.

Основные замечания Ростехнадзора сводятся к отсутствию нормативной базы для сооружения блоков со свинцовыми реакторами.

Для первого реактора первой атомной подводной лодки тоже отсутствовала нормативная база. Первая атомная станция была основана на котельных нормах. Нормативная база развивалась совместно с проектами и на основании проектов.

Я считаю, что для БРЕСТа можно принять за основу существующие нормы и поэтапно, вместе с сооружением, развивать их.

Совместно с ФЭИ мы провели большую работу, и в научной части проекта БРЕСТ обоснованность у нас высокая.

Обоснование проектных решений, о котором Вы сказали - это расчётные работы или экспериментальные?

В первую очередь, экспериментальные. Мы создали у себя (и это было наше принципиальное решение) стенд для испытаний на свинце.

На нём уже испытан полномасштабный макет топливной сборки. Посмотрели, как идёт формирование окисной плёнки, другие важные моменты. Конструкторы, которые пишут инструкции по эксплуатации, должны понимать, как работать со свинцовым теплоносителем.

Следующий узел, который требуется испытать - ГЦН. Главный циркуляционный насос относится к уникальным изделиям, и он в обязательном порядке должен быть отработан на стенде. Как минимум один натурный насос обязан быть испытан. То есть, потребуется создать стенд для испытаний и полномасштабный ГЦН.

То же самое верно и для парогенератора. На моделях мы его уже проверяли. Но для парогенератора особенно важную проблему составляет вибрация, поэтому необходимо создать стенд и провести вибрационные испытания.

И конечно, металлобетонный корпус - по нему также необходимы экспериментальные проверки. В случае корпуса мы сталкиваемся с отсутствием нормативной базы для обоснования таких конструкций.

Мы слышали, что вы стоите в очереди на БФС для моделирования активной зоны БРЕСТа.

А почему бы и нет? Если в России есть такой стенд, как БФС, то, естественно, его возможностями необходимо пользоваться для обоснования проектов. В случае БРЕСТа вообще принят максималистский подход к обоснованию, и проверка на БФС точности наших предсказаний характеристик активной зоны полностью уместна.

Как Вы считаете, насколько в мире востребована тематика реакторов с тяжёлометаллическими теплоносителями?

В прошлом году у нас была организована конференция "МНТК НИКИЭТ-2016". На ней было представлено много докладов по тематике ТЖМТ, что для нас было даже удивительно. Интерес проявляют в Южной Корее, Китае, Японии, в компании "Вестингауз", в Европе.

С одной стороны, такой массовый интерес показывает, что мы не одни, и это хорошо. С другой стороны, по накопленным у нас знаниям и опыту мы опережаем наших друзей и конкурентов, и это ещё лучше.

Юрий Драгунов, фото AtomInfo.Ru

Исследовательские реакторы и РБМК

Из других задач на 2017 год, стоящих перед институтом, выделю направление исследовательских реакторов.

На протяжении нескольких лет по нему у нас было определённое затишье, один только МБИР. Естественно, мы занимались перспективными разработками, но они являлись заделом на будущее, без практического приложения.

Теперь ситуация меняется. Курчатовский институт взял в руки ПИК. Прошёл конкурс, и мы приступили к работам по обоснованию этого реактора. Будем надеяться, что в 2018 году ПИК войдёт в строй.

Кроме того, мы проводим работы по исследовательскому реактору для Боливии. Контракт пока не заключён, но мы занимаемся этим проектом опережающим путём, чтобы быть полностью готовыми к моменту старта контракта.

По исследовательским реакторам для Южной Африки ожидается конкурс. Мы выполнили для него определённые проработки и надеемся, что для них найдётся место. Причём ЮАР для нас традиционное географическое направление сотрудничества, мы с ними уже контактировали и обсуждали возможности модернизации их исследовательской базы.

Мы ищем новые практические приложения для наших разработок по АСУ ТП. Без преувеличения, нам есть, чем похвалиться в этой сфере, и мы надеемся на победу в конкурсах, которые будут объявляться для МБИРа, БРЕСТа и других новых проектов.

Кроме АСУ ТП, у нас есть хороший задел по диагностике. Мы уже работали с Кольской АЭС, и я считаю, что мы вполне конкурентоспособны в области диагностики для ВВЭР. Нам здорово помогает опыт, полученный на РБМК - там чрезвычайно разветвлённые системы трубопроводов, и диагностические системы, разработанные в НИКИЭТ, вполне могут работать и на водо-водяных реакторах.

Интересные и важные работы проходят в Дубне, с которой мы активно сотрудничаем. Проведена модернизация реактора ИБР-2, причём часть оборудования изготовил наш институт. Рассчитываем, что совместная работа продолжится и на новых проектах.

Другой наш старый партнёр - ЦЕРН. Мы традиционно работаем с ними по калориметрам. Есть уверенность, что нам найдётся место по новому оборудованию и по замене уже имеющегося в европейском институте.

По РБМК какие работы ожидаются?

На блоках с РБМК в 2013-2016 годах мы занимались вопросами продления их жизни, то есть, восстановлением ресурсных характеристик (ВРХ) графитовой кладки. Уникальнейшая работа, аналогов которой в мире нет.

Прямо скажу, что блоки были спасены благодаря патриотизму НИКИЭТа. Многие говорили: "Ничего у вас не получится!". Но мы справились, причём продление ресурса было обеспечено без снижения запасов безопасности.

Естественно, успешное выполнение ВРХ имело и положительные экономические последствия. Мы с гордостью заявляем, что атомная энергетика занимает достойное место в энергетике России. Но представьте себе, если бы ВРХ не проводилось и блоки пришлось бы закрывать? Как бы мы тогда работали и на что строили новые блоки?

Продление блоков с РБМК сверх 45 лет сегодня мы не рассматриваем. Поэтому пора задумываться и над вопросами их вывода из эксплуатации и готовиться к ней системно.

Кстати сказать, у НИКИЭТ имеется уникальный опыт, потому что мы не как главный конструктор, а как генпроектировщик выполнили комплекс работ по выводу из эксплуатации промышленных реакторов ПУГР. Надеемся, что он будет востребован и при выводе РБМК.

В любой большой работе в нашей отрасли мы должны произносить как молитву: "Главный конструктор - генпроектировщик - научный руководитель". Если работу возглавляет такая триада, то в этом случае работа будет выполняться правильно.

На скольких блоках с РБМК выполнено восстановление ресурсных характеристик?

На четырёх, причём процесс восстановления совершенствовался от блока к блоку. На всех блоках осуществляется контроль за кривизной кладки. Сейчас блоков, на которых требуется проводить ВРХ, нет, но если они появятся, то мы к этой работе готовы.

Малые реакторы и международное сотрудничество

Не можем не задать вопрос по модной теме малой энергетики.

Малая энергетика конкурентоспособна только в тех местах, где трудно доставлять топливо. В нашей стране это, например, Крайний Север.

Наработки по малым реакторам у НИКИЭТа имеются, вы про них знаете. Они пригодны для использования в России, у них есть хороший экспортный потенциал.

С чем мы столкнёмся в обязательном порядке, когда выйдем с ними на мировой рынок? Наши проекты (я имею в виду сейчас не только проекты НИКИЭТа, но и других российских институтов и организаций) сделаны на нашей нормативной базе, в них заложены российские материалы и, самое главное, у них нет современных референций.

Поэтому крайне необходимо построить сначала демонстрационные установки в России, а потом выходить с ними на экспорт.

Не будет ли слишком рискованно строить демонстрационные реакторы сразу в отдалённых регионах, на том же Севере? Всё-таки, на наш взгляд, наилучший вариант - разместить их в таких местах, как ЗАТО.

На самом деле, похожий вариант у нас рассматривается. "Звёздочка", центр судоремонта. У них есть проблемы с энергетикой, и реактор малой мощности может быть одним из способов решения этих проблем.

Самое главное, что на "Звёздочке" уже есть грамотный персонал, умеющий эксплуатировать такие установки. Да и все огрехи, присущие проектам на демонстрационной стадии, вскрывать там будет легче.

Юрий Григорьевич, по ходу беседы Вы уже касались темы международного сотрудничества НИКИЭТа, но, может быть, что-то ещё можно добавить к уже сказанному?

Да, можно. В рамках конференции "МНТК НИКИЭТ-2016" прошло заседание рабочей группы по соглашению с Евросоюзом по быстрым реакторам. Участники подтвердили важность этого направления, к которому в мире сегодня приходит второе дыхание.

Германские институты заинтересованы в сотрудничестве по замыканию топливного цикла и предлагают различные варианты взаимодействия. Наши специалисты осмотрели стенды, имеющиеся у немцев - конечно, масштаб у них лабораторный, но варианты для совместной работы есть.

Обязательно нужно сказать про сотрудничество с Казахстаном, так как оно имеет для НИКИЭТа особое значение. В прошлом году в Алма-Ате был пущен реактор ВВР-К, прошедший модернизацию, в этой работе мы принимали большое участие.

В Национальном ядерном центре Казахстана есть реакторы, которые в своё время проектировал наш институт. Нам хотелось бы задействовать их возможности для обоснования пределов безопасной эксплуатации твэлов для наших установок. Сотрудничество получится взаимовыгодное, а для нас ещё и символичное - реакторы будущего испытываются на реакторах, разработанных в НИКИЭТе.

В заключение напомню, что наш институт принимает участие в работах по проекту ITER. У нас сформирована производственная база, на которой мы будем выпускать оборудование для термоядерного реактора. Приобретены современные станки, которые уже сейчас не простаивают - мы задействовали их в других своих работах.

Между прочим, первоначально мы собирались поступить по-другому, а именно, привлечь к изготовлению продукции для ITER малый бизнес. Жизнь показала, что такое представление было слишком оптимистичным.

Тогда мы решили, что будем выполнять заказы сами, приобрели станки, машины для сварки, измерительные машины, другое оборудование, и не жалеем об этом. Оборудование будет служить нам многие годы даже после завершения работ по проекту ITER.

Спасибо, Юрий Григорьевич, за интервью для электронного издания AtomInfo.Ru.

Юрий Драгунов, фото AtomInfo.Ru

Как сообщило электронное издание AtomInfo.Ru, 14 марта 2017 года директор-генеральный конструктор АО "НИКИЭТ" Юрий Григорьевич Драгунов покидает свой пост.

С 15 марта 2017 года Юрий Григорьевич приступает к работе в должности генерального конструктора АО "НИКИЭТ".

Наше издание желает Юрию Григорьевичу дальнейших успехов на его работе в качестве генерального конструктора АО "НИКИЭТ".

Ключевые слова: НИКИЭТ, Интервью, Юрий Драгунов, Статьи

---

Другие новости:

Генконструктором НИКИЭТ станет Юрий Драгунов

Юрий Григорьевич приступает к работе в этой должности с 15 марта 2017 года.

Сроки сдачи блоков №№3/4 АЭС "Vogtle" вновь сдвинуты

Третий блок должен быть сдан в декабре 2019 года.

Нововоронеж-6 сдан в эксплуатацию

Приказ подписал 27 февраля 2017 года Андрей Петров.

---

---

---

---

Поиск по сайту: