Доктор Какодкар - фрагменты воспоминаний

AtomInfo.Ru, ОПУБЛИКОВАНО 15.08.2020

Мы публикуем перевод отрывков из воспоминаний доктора Анила Какодкара, опубликованных в Индии 2019 году, посвящённых ядерному испытанию "Похран-I", или "Улыбающийся Будда" в 1974 году.

В один из дней 1972 года руководитель нашей группы господин Мекони (Meckoni) попросил меня встретиться с директором центра атомных исследований BARC доктором Раджа Раманной (Raja Ramanna). Он ничего не сказал о предмете разговора, но дал понять, что дело срочное и не терпит отлагательств.

Доктор Раманна, в свою очередь, попросил меня встретиться с доктором Чидамбарамом (Chidambaram), работавшим в физической группе под руководством доктора Айенгара (Iyengar).

Затем доктор Раманна задал мне странный вопрос. Он поинтересовался, есть ли у меня привычка разговаривать во сне. Я ответил, что не могу об этом знать.

"Замечала ли что-то подобное ваша жена?" - продолжил расспросы Раманна. Я сказал, что до сих пор ни о чём таком она мне не упоминала, но это не может быть доказательством того, что я не имею привычки говорить, когда сплю, и пообещал уточнить у неё этот момент...

Доктор Чидамбарам ввёл меня в курс дела. Шла работа над ядерным устройством для мирного ядерного испытания в Похране. Требовался инженер-механик для проектирования и изготовления устройства. Доктор Чидамбарам снабдил меня большим объёмом необходимой информации.

После встречи с Чидамбарамом я зашёл к доктору Сони (Soni) в его мастерскую. Они пробовали различные варианты, но продвинуться вперёд не могли.

П.Р.Дастидар (P.R.Dastidar), отвечавший за разработку систем управления, предложил мне присоединиться к работам группы Сони, так как настала нужда в инженере-механике...

Я был вовлечён в работы над устройством, и вскоре ситуация была взята под контроль. Подготовка к испытаниям ширилась. Со стороны организации оборонных исследований и разработок (DRDO) к ней была привлечена исследовательская лаборатория баллистики (TBRL) в Чандигархе.

Нам приходилось часто и надолго бывать в TBRL для координации усилий двух организаций. Это касалось как проекта как такового, так и координации на уровне логистики, в том числе непосредственно на площадке Похран.

Наша помощь требовалась во многих местах, было изготовлено множество устройств и приспособлений. Командный дух был настолько высок, что все границы между людьми, группами и организациями исчезли. Все задачи, которыми требовалось заниматься, решались без разбирательств на тему "Кто должен делать это?".

Команда, занимавшаяся проектом, была вынужденно небольшой из-за чувствительности работ. Её составляло малое число предельно надёжных и компетентных специалистов. Каждый из нас заменял собой целый батальон.

Все работы выполнялись под должным прикрытием для соблюдения секретности. Мне это обстоятельство доставляло хлопот. Я был подотчётен сразу нескольким программам, и от меня требовалось скрывать от всех то, что я делаю втайне. В результате я приобрёл большой опыт работы в таких условиях...

Среди прочего, участие в программе ядерного испытания требовало от меня "путешествовать, не оставляя следов". Вся соответствующая информация была ограничена. Даже господин Мекони как мой непосредственный руководитель на основной работе не должен был знать о том, куда я езжу. К его чести, он сам предупредил меня, чтобы я ничего ему не рассказывал.

А вот другие мои коллеги, с которыми я работал в Тромбее, не были столь милосердны как Мекони. Их моё изменившееся поведение возмущало. Действительно, я ведь мог теперь пропадать на несколько дней или даже недель.

В командировках я никогда не ездил напрямую в конечную точку. До места назначения я добирался окольными путями, чтобы не дать возможности отследить мой маршрут.

Также в командировках я путешествовал под вымышленными именами. Однажды я тронулся в путь как "профессор Рао". Меня встречал инженер из DRDO. К сожалению, я забыл, как меня сегодня зовут, и на вопрос инженера "Вы профессор Рао?" ответил отрицательно.

Хорошо, что инженер видел меня раньше и опознал меня. Он понизил голос и сказал: "Доктор Какодкар, я должен встретить вас как профессора Рао". Я сразу вспомнил мой текущий псевдоним, и мы отправились в путь...

Настало время готовиться к испытаниям на площадке. Требовалось сделать многое, так как изготовить всё необходимое в мастерской в Тромбее не представлялось возможным. Некоторые изделия приходилось изготавливать в других местах, в том числе, в Джожхпуре, ближайшем к Похрану крупном городе.

На площадку мы прибыли заблаговременно, за несколько недель. Удобства были минимальные, а логистика сложная...

Однажды, когда мы добирались из базового лагеря в Похране в одно отдалённое место, наш джип сломался. Открыв капот, мы увидели, что порвался ремень вентилятора. Его требовалось заменить, но на то, чтобы нам привезли новый ремень или организовали другую машину, ушло бы от трёх до четырёх часов. Тогда я сплёл ремень из растущих рядом кустов, и это позволило нам добраться до места и сэкономить драгоценный день.

В таких условиях мы тогда работали - очень сложных, но и очень интересных...

На площадке нашей основной задачей была интеграция. Для этого рядом с шахтой был сооружён сарай. Мы работали и в шахте, и в сарае, и поездки вверх-вниз стали для нас привычным делом...

При сборке ядерного устройства мы получили свою долю трудностей. Некоторые из работавших с нами людей запаниковали и затянули религиозные гимны. Мы предложили им сохранять самообладание и сосредоточиться на работе, а не отвлекать остальных своей паникой.

В один из дней мы запоздали с выполнением задачи и покинули лагерь около половины двенадцатого ночи. Кто-то доложил доктору Раманне, что причиной опоздания стали возникшие у нашей группы трудности.

Мы увидели Раманну в большой тревоге расхаживающим взад-вперёд. Он бросился к нам с расспросами, пытаясь выяснить, что произошло. Я ответил, что при сборке возникли сложности, но мы успешно с ними справились. Он спросил, что именно случилось. Я ответил, что он этого не поймёт, и я заверил его разговорной фразой "Ho Jayega", что означает "Будет сделано".

В тот день я произносил эту фразу неоднократно, и доктор Раманна окрестил меня "Человек Ho Jayega". Если Какокдар скажет "Ho Jayega", значит, дело будет сделано.

Я был свидетелем множества кризисных моментов и видел, что некоторые люди в таких ситуациях паникуют, в то время как другие сохраняют спокойствие. Но в тот день я понял ещё всю важность моей подготовки как инженера.

После того, как наша часть работы на площадке была завершена, нас перебросили в зал управления в нескольких километрах от места взрыва. За системы управления отвечал господин Сешадари (Seshadari), в его хозяйство были включены киповские приборы, занимавшие всё свободное место кабели и многое другое. Триггер также был в его сфере ответственности...

И наконец, обратный отсчёт начался. Кнопка была нажата. Облако взрыва поднялось и опало на наших глазах. Люди запрыгали от счастья! Все хотели немедленно бежать к образовавшемуся после взрыва кратеру, но доктор Раманна остановил их. Он объяснил, что учёным не подобает такое поведение. Нельзя портить картину, оставшуюся после взрыва. Более того, у места взрыва земля может обвалиться, и люди будут в опасности.

Если быть точным, то логикой Раманна никого не убедил. Тогда ему пришлось просто заорать, и это оказалось наилучшим аргументом в научном споре...

Опыт, полученный при подготовке и проведению мирного ядерного взрыва на Похране в 1974 году, имел большое значение с точки зрения создания новой программной области и особенно в терминах человеческой динамики, которую я наблюдал до, во время и после испытания.

Работа в команде в тяжёлых условиях на полигоне и в менее сложных условиях ядерных центров, отношения между людьми, которые я наблюдал, открыли мне глаза на многое. А для Индии в целом испытание 1974 года позволило поднять свой статус. Мир понял, что с нашей страной необходимо считаться.

Ключевые слова: История, Азия, Индия, ЯОК, Статьи

---

Другие новости:

На Армянской АЭС сменился директор

Новый исполнительный директор - Эдуард Мартиросян.

Пусковые эксперименты на больших уровнях мощности успешно завершились на CEFR

Программа завершена 31 июля.

Росатом начал загрузку топлива в реактор первого блока Белорусской АЭС

Первая ТВС была загружена в 11:45 7 августа.

---

---

---

---

Поиск по сайту: